"Ангелы тьмы", окончание

[Mordaunt]

Вот оно, окончание фанфика Клинка. Ко всем прочим предупреждениям добавляю еще одно: реплики персонажей - это именно реплики персонажей, и я за них не в ответе.


Глава 4. Заходи, грешник!

Она не умерла. Демоны так легко не умирают.
(Лорд Винтер)
Да, мы тоже любим жить и кушать мясо.
(Демон)

Дьявол здесь, посмотри сквозь стены
Нет иллюзий, нет снов, нет креста
Твою душу во мрак и геену
Заберёт навсегда Сатана.
(Коррозия Металла - Ночной Кошмар)

Слуга Винтера ожидал его у ворот с лошадьми. Он сел на лошадь и задумчиво направился домой, время от времени оглядываясь на мрачный фасад
Лувра. Вдруг он заметил, что от дворцовой ограды отделился всадник и поехал за ними, держась на некотором расстоянии. Лорд Винтер вспомнил, что
еще раньше видел подобную же тень - при выезде из Пале-Рояля.
Его слуга, ехавший в нескольких шагах позади, тоже заметил всадника и
с беспокойством на него поглядывал.
- Тони, - произнес лорд Винтер, знаком подозвав к себе слугу.
- Я здесь, ваша светлость.
И слуга поехал рядом со своим господином.
- Заметили вы человека, который следует за нами?
- Да, милорд.
- Кто это?
- Не знаю, но он следует за вашей светлостью от самого Пале-Рояля,
остановился у Лувра, дождался вашего выхода и опять поехал за нами.
"Какой-нибудь шпион кардинала, - подумал лорд Винтер. - Сделаем вид,
что не замечаем этого надзора".
Лорд Винтер пришпорил лошадь и углубился в лабиринт улиц, ведущих к
его гостинице, расположенной около Маре. Лорд жил долгое время на Королевской площади и теперь опять поселился близ своего старого жилища.
Незнакомец пустил свою лошадь в галоп.
Винтер остановился у гостиницы и поднялся к себе, решив не терять из
виду шпиона. Но, кладя на стол шляпу и перчатки, он вдруг увидел в зеркале, висевшем над столом, человеческую фигуру, появившуюся на порою.
Он обернулся. Перед ним стоял Мордаунт.
Лорд Винтер побледнел и замер на месте. Мордаунт стоял у дверей, неподвижный и грозный, как статуя Командора.
Несколько мгновений царило ледяное молчание.
- Сударь, - произнес наконец лорд Винтер, - я, кажется, дал уже вам
ясно понять, что это преследование мне надоело. Удалитесь, или я позову
слуг, чтобы вас выгнали, как в Лондоне. Я вам не дядя, я вас не знаю.
- Ошибаетесь, дядюшка, - ответил Мордаунт своим хриплым и насмешливым
голосом. - На этот раз вы меня не выгоните, как сделали это в Лондоне.
Не посмеете. Что же касается того, племянник я вам или нет, - вы, пожалуй, призадумаетесь, прежде чем отрицать это теперь, когда я узнал
кое-что, чего не знал год назад.
- Мне нет дела до того, что вы узнали, - сказал лорд Винтер.
- О, вас это очень касается, дядюшка, я уверен, да и вы сами сейчас
согласитесь со мной, - прибавил Мордаунт с улыбкой, от которой у его собеседника пробежала по спине дрожь - В первый раз, в Лондоне, я явился,
чтобы спросить вас, куда девалось мое состояние. Во второй раз я явился,
чтобы спросить вас, чем запятнано мое имя. В этот раз я являюсь к вам,
чтобы задать вопрос, еще страшнее прежних. Я являюсь, чтобы сказать вам,
как господь сказал первому убийце: "Каин, что сделал ты с братом своим
Авелем?" Милорд, что сделали вы с вашей сестрой, которая была моей матерью?
Лорд Винтер отступил перед огнем его пылающих глаз.
- С вашей матерью? - произнес он.
- Да, с моей матерью, милорд, - ответил молодой человек, твердо кивнув головой.
Лорд Винтер сделал страшное усилие над собой и, почерпнув в своих
воспоминаниях новую пищу для ненависти, воскликнул:
- Узнавайте сами, несчастный, что с нею сталось, вопрошайте преисподнюю; быть может, там вам ответят.
Молодой человек сделал несколько шагов вперед и, став лицом к лицу
перед лордом Винтером, скрестил на груди руки.
- Я спросил об этом у бетюнского палача, - произнес он с издевкой, - и бетюнский палач ответил мне.
Лорд Винтер упал в кресло, словно пораженный молнией, и тщетно искал
слов для ответа.
- Да, не так ли? - продолжал молодой человек. - Это слово все объясняет. Оно ключ, отмыкающий бездну. Моя мать получила наследство от мужа,и вы убили мою мать. Мое имя обеспечивало за мной право на отцовское состояние, и вы лишили меня имени, а отняв у меня имя, вы присвоили и мое состояние. После этого не удивительно, что вы не узнаете меня, не удивительно, что вы отказываетесь признать меня. Конечно, грабителю непристойно называть своим племянником человека, им ограбленного, и убийце непристойно называть своим племянником того, кого он сделал сиротой.
Слова эти произвели действие обратное тому, которого ожидал Мордаунт.
Лорд Винтер вспомнил, какое чудовище была миледи. Он встал, спокойный и
суровый, сдерживая своим строгим взглядом яростный взгляд молодого человека.
- Вы хотите проникнуть в эту ужасную тайну, сударь? - сказал он. -
Извольте. Узнайте же, какова была та женщина, отчета о которой вы требуете у меня. Эта женщина, без сомнения, отравила моего брата и, чтобы наследовать мое имущество, намеревалась умертвить и меня. Я могу это доказать. Что вы на это скажете?
- Я скажу, что ни хрена ты доказать не можешь! Иначе обратился бы в суд, а не к палачу. Впрочем, валяй, докажи!
- Она заставила человека, до тех пор справедливого и доброго, заколоть герцога Бекингэма. Что вы скажете об этом преступлении, доказательства которого я также имею?
- Что моя мать спасла Англию и весь мир от Антихриста, кем и был герцог! И я горжусь тем, что она приложила руку к смерти этого упыря – поскольку был он врагом Бога и людей. Ошибкой моей матери было то, что она хотела быть не только Юдифью, но и Жанной тоже. А «жанн» убивают спасенные ими от нас, англичан, французы.
- Вернувшись во Францию, она отравила в монастыре августинок в Бетюне
молодую женщину, которую любил ее враг. Не докажет ли вам это преступление справедливость возмездия? У меня есть доказательства этого преступления.
- Нету у вас доказательств! Хотя я знаю, что она это сделала, - ответил молодой человек. - Только вот монастырь был кармелитский. Но возмездие и незаконный суд - это вещи разные. Благородный мститель не прячется за спиной палача.
- Наконец, отягченная убийствами и развратом, ненавистная всем и более опасная, чем кровожадная пантера, она пала под ударами людей, никогда раньше не причинявших ей ни малейшего вреда, но доведенных ею до отчаянья. Ее гнусные поступки повинны в том, что эти люди стали ее судьями, и тот палач, которого вы видели и который, по вашему мнению, рассказал вам все, должен был рассказать, как он дрожал от радости, что может отомстить за позор и самоубийство своего брата. Падшая девушка, неверная жена, чудовищная сестра, убийца, отравительница, губительная для всех людей, знавших ее, для народов, у которых она находила приют, она умерла, проклятая небом и землей. Вот какова была эта женщина. - Винтер уже орал.
Из груди Мордаунта вырвался давно сдерживаемый дикий хохот. Он смеялся от всей души.
- Замолчите, сударь! - выдавил Джон сквозь слезы. – А то я сейчас помру от смеха, и на вашей совести будет еще одно убийство. "Губительная для всех людей, знавших ее"? Она кардинала Ришелье погубила? Или графа Рошфора? "Для народов, у которых она находила приют"? Вы мою мать с Бекингэмом и Анной Австрийской случайно не спутали? "Она пала под ударами людей, никогда раньше не причинявших ей ни малейшего вреда, но доведенных ею до отчаянья"? Или все же причинивших? Доведших до отчаянья ее? Как насчет д'Артаньяна и Атоса? Благородные господа ее буквально загоняли, как волка. Заставляя огрызаться, что опять вменили ей в преступление. Даже выполнение прямых приказов кардинала Ришелье."Ее гнусные поступки повинны в том, что эти люди стали ее судьями"? А может, все-таки, их собственные гнусные поступки, их гордыня, интриги, государственная измена и разврат повинны в том, что эти люди стали убийцами моей матери? "Неверная жена"? Это вы о Констанции Бонасье и Анне Австрийской? "Отягченная убийствами и развратом"? Это кто там отягчен убийствами и развратом? Знатная шлюха, госпожа де Шеврез, с завидной регулярностью вовлекавшая в заговоры и подставлявшая под топор своих многочисленных любовников? Священник, соблазнивший мою мать, когда ей было всего 14 лет? Или может быть, вы, дядюшка, поскольку о противоестественных итальянских наклонностях богатейшего холостяка Англии уже давно чиркают все воробьи на крышах Лондона и отвергнутые невесты под ними. Эй, сударь, почему вы по сей день не женаты? А, дядюшка? Даже покойный король Яков не был таким женоненавистником. Хотя и чаще пользовался Бекингэмом, чем своей супругой, но минимальные приличия соблюдал. Короче, я знаю, что у меня была мать и что пятеро мужчин, соединившись против одной женщины, скрытно, ночью, тайком убили ее, как низкие трусы. Я знаю, что вы были в их числе, сударь, вы, мой дядя, были там, вы, как и другие, и даже громче других, сказали: "Она должна умереть". И потому сейчас настал час расплаты.
Лорд Винтер, положив руку на эфес шпаги, ответил с улыбкой человека, привыкшего в течение тридцати лет играть жизнью и смертью:
- Вы хотите убить меня? В таком случае я признаю вас своим племянником, ибо вы, значит, и в самом деле достойный сын своей матери.
- Нет, - отвечал Мордаунт, тоже с улыбкой. - Нет, не я убью вас. Я заколол бетюнского палача, заколол его без всякой жалости и сострадания, а он был наименее виновным из всех вас. Я бы с удовольствием убил бы и вас дядюшка, но вынужден уступить эту честь тому, кто имеет на то больше прав.
- И кто же это? – спросил удивленный лорд Винтер.
- Она! – ответил Джон указав на темный женский силуэт в дверях.
Ошеломленный Винтер повернулся.
– Что за черт! - удивленно воскликнул он.
- Любезный брат, а разве вы не рады визиту самой близкой родственницы? – пропела женщина. Услышав этот чарующий голос, Винтер побледнел и замер на месте. Женщина медленно подошла, выходя из тени. Увидев ее лицо, лорд отшатнулся, упал на стул и задрожал всем телом.
- Ну, мама, как тебе наш дорогой родственник? – с усмешкой спросил Джон. - Этот подонок твердил мне что ты отравила отца. А вот мама говорит, что дерьмом, от которого мрут за три дня, никогда не пользовалась. Госпожа Бонасье и господин Бризмон могли бы подтвердить это, если бы в аду объявили день открытых дверей для неверных жен и хитмэнов-неудачников. – Джон снова обратился к лорду.
- Оскорбляешь, любезный брат, – с издевкой сказала Анна. - О, я помню, каким большим ударом для вас было после смерти старшего брата узнать, что вы не много выиграли от такой тщательно продуманной утраты!
- Убийца моей матери, убийца моего отца, вор, лжец и содомит! – подвел итог Джон. - По ту сторону тебя примут с распростертыми щупальцами.
- Боже милосердный! – простонал лорд Винтер.
- Он не помогают убийцам, отягченным грехом Содома, - безжалостно сказала Анна.
- Ты, наверное, проголодалась, матушка? - спросил Джон.
- Нет, я уже сыта по горло его дружками, - ответила Миледи.
- Ну тогда куда ты эту мразь отправишь? - спросил Джон. - Может, на корм Ктулху?
- Сейчас придумаем, - ответила Анна. – Для вас, дорогой брат, я бы хотела что-нибудь особенное.
- Это несправедливо! - вдруг заорал Винтер. - А чем ты лучше меня, презренная женщина?! Проститутка! Ты тоже убийца! Ты убила Констанцию Бонасье!
- О, убийца о справедливости вспомнил? - засмеялась Анна. - А вот это правильно, ты еще ее познаешь, подонок. Это вы пятеро, отягченные убийствами, изменой, развратом и узурпацией власти, пришли меня СУДИТЬ. Кто без греха, пусть бросают первый камень... не судите, да не судимы будете. Я, не будучи ни судьей, ни Богом, судить не намерена. Я просто отправлю тебя в ад – живьем.
- Но как, по какому праву? – вопил Винтер.
- Скажу. У меня, в отличие от тебя, или там Констанции, есть сын, который безмерно любит свою мать. В нем жила моя кровь и душа. А потому мне дали вторую возможность отомстить, сын купил ее для меня. Дорогой ценой. К тому же покойный кардинал за меня словечко замолвил. Иногда выгодно быть агентом духовного лица. Но вернуться мне позволили под одним условием - чтобы я дала 5 душ убийц, умерших в ужасе и без отпущения грехов, взамен своей. Потому мне дана сила и власть! - сказала Анна, подняв руку. У миледи был торжественный голос и властный жест судьи, ниспосланного самим создателем. В камине вспыхнуло яркое пламя, из которой вылетели цепи с крюками и впились в тело старого лорда, разрывая его плоть.
- Заходи грешник! Добро пожаловать в Ад! - При этих словах Миледи цепи затащили вопяшего от боли и ужаса лорда в камин, который тут же погас, но тела там уже не было.
- Мама, ты, случаем, всю гостиницу на ноги не подняла? – нервно спросил Джон.
- Нет, за пределами этой комнаты никто не мог услышать его крик, - ответила Анна.
С этими словами молодые люди вышли и спустились по лестнице, с виду
настолько спокойные, что никто не обратил на них внимания. На нижней
площадке они прошли мимо Тони, стоявшего у перил и готового по первому
зову своего господина кинуться к нему. Но лорд Винтер не позвал его.

Атмосферная картинка к четвертой главе
www.nosferatu.ru/ris/bel/b11.html

Глава 5. Беседа демонов.

Где же мой старый Винтер?
(Король Карл Стюарт)
Там же, где и Страффорд! Показать?
(Джон Френсис Винтер)

Я вернулся. Что ты хочешь?
Я могу забрать тебя
В путь к звёздам - На Солнце и Луну
Я - волшебный лунный призрак,
Я - свет астральных звёзд
В небе души вспыхнут огоньками звёзд
(Коррозия Металла - Слишком Поздно)

Погода в тот вечер была великолепной. Таявшее в море солнце последними лучами, освещало крыши и колокольни Булони, бросая огненный отблеск на оконные стекла. Эта мощная морская крепость целиком располагалась на возвышенности (того, что называется теперь "нижним городом", еще не существовало) и была почти неприступной. На скале, у выхода из гавани, напротив маяка, стояли трое.
Одним из них был мужчина одетый во все черное, стоявший с обнаженной головой и скрещенными руками, подобно ангелу тьмы. Он был молод и бледен, с очень светлыми глазами, которые, как глаза тигра, меняли цвет в зависимости от того, на кого взирали. На левом боку юноши висела длинная шпага. Простая одежда и короткая стрижка за версту выдавали пуританина. Справа, рядом, касаясь его плеча своим, стояла столь же молодая женщина необыкновенной, неземной красоты. Весь ее внешний вид говорил о том что это близкая родственница молодого пуританина. Такое же бледное лицо, тонкие губы, необычно светлые голубые глаза, которые словно повиновались только рассудку, а не сердцу. Такая же черная одежда и обнаженная голова, с простой прической. Ветер метал ее длинные золотистые волосы. Они молча смотрели в море, слушая шум волн и рев ветра. Третьим человеком был совершенно седой дворянин средних лет. Он стоял немножко в стороне и глядел на тех двоих с явно растерянным видом.
- Люблю море, особенно ночью, - тихо сказала Анна. - Еге голос можно слушать целую вечность.
- Это доказывает, что ты, все-таки, больше англичанка, чем француженка, матушка, - ответил Джон. - Лягушатникам никогда до конца не суждено понять эту силу и красоту, и потому она их пугает, - с улыбкой добавил он.
- Я выросла во Франции и служила ей верой и правдой. Той Франции, которую строил Ришелье. - в голосе Анны звучала горечь.
- Ну а как она тебя отблагодарила? - голос Джона был грустным, но жестким. - Франция показала что недостойна тебя, мама, - продолжил он. - Эта страна – молох, пожираюший своих спасительниц. Жанну сожгли, тебя ... Эти смуглые, носатые, черноглазые гоблины недостойны того, чтобы их спасали. Зачем дочери севера класть за них свою белокурую голову. Все равно не оценят. Так что, предлагаю вернуться домой, в Англию. В родной туман. К тому же, письмо Мазарини для генерала никак не может ждать. А без тебя я не поеду.
- Пожалуй, соглашусь с тобой, Джонни, - ответила миледи, - хотя мне и будет не хватать страны своей юности. Но ничего, привыкну. Не впервой. К тому же, если судить по твоим рассказам, то этот твой генерал Кромвель похож на великого кардинала, которому я имела честь служить. И признаюсь, меня заинтриговала ситуация, при которой благородных дворян бьют на поле боя пивовары, портные и извозчики. К тому же, - Анна усмехнулась,- я намерена оторвать голову королю, который отнял дворянство и все имущество у моего сына, заставив его просить милостыню на улицах.
- А вот Карла оставь мне, - жестко возразил Джон. - Он тебе зла не причинял. Зато причинял его почти всему английскому народу. Не только мне одному. И не забудь, одна твоя ошибка - и мы оба отправимся туда, откуда я тебя вытащил. А это в мои ближайшие планы никак не входит. Скоро Генерал даст королю решающую битву. И победит, так как на его стороне надежды всей нации и благоволение Божие. Вот тогда и конец Карлу. Его будут судить открытым судом при всем честном народе. И я догадываюсь, какой будет приговор, - добавил Джон с жестокой улыбкой. - Так что, не волнуйся, мама, дай мне разобраться с моими врагами, раз ты разобралась со своими.
- Да, разобралась, - задумчиво ответила Анна. - Мой покойный супруг теперь хоть сына в гроб не загонит своим «воспитанием». Рауль будет жить. Но его род получит напоминание - белая волчица станет для них вестником смерти. Она будет выть на луну у черного пруда близ замка Бражелон каждый раз, когда кому-то из них придет время умереть. Чтобы всегда помнили, кому жизнью обязаны. Кстати, кто я теперь тебе?
- Сестра, разумеется, - ответил Джон, положив руку на руку матери. - Все знают что я отчаянно искал своих родных. Теперь вот нашел. Лучше скажи, сестрица, что будем делать с остальными тремя слугами?
- Пусть живут – равнодушно пожала плечами Анна. - Они были всего лишь слугами. А я не такая уж кровожадная. И не ношу мушкетерского плаща, чтобы путать того, кто отдает приказ, с тем, кто его выполняет. Я бы и Гримо пожалела, но раз была нужна кровь, то уж лучше кровь человека причастного. Не хочу убивать невиновных. Никогда не трогала тех, кто вне игры. А теперь, когда я уже полностью восстановила свое тело, пора переходить на нормальную пищу. Хочу жареного цыпленка. К тому же, Планше освободил графа Рошфора из Бастилии ... .
- А зачем тебе этот гоблин? - с явным и холодным пренебрежением спросил Джон, повернувшись к объекту их разговора.
- Ну, не будь столь суров, Джонни,- с укором сказала Анна. - Разве ты не видишь, насколько он стал похожим на нас?
Да, пять лет, проведенные в тюрьме, состарили достойного друга Ришелье; его черные волосы совсем побелели, а бронзовый цвет лица сменился почти болезненной бледностью.
- А 20 лет назад он делал для Ришелье ту же работу, которую ты делаешь для Кромвеля. Мы работали вместе. Разгромили заговор маркиза Шале и спасли от смерти нашего тогдашнего короля Людовика ХIII. Да и вообше много славных дел провернули. Так что, он дорог мне, как память о той Франции великого кардинала, о моей работе и просто, как человек, как товарищ по оружию.
- Ну что ж, сударь, - обратился Джон к Рошфору, - раз вы дороги моей матери, то прошу прощения за «гоблина», ее друзья - это мои друзья.
Он протянул графу руку. Рошфор взял ее.
- Забавно! - сказал он. - Я всегда знал, что у судьбы много причуд, но такого даже в пьяном виде предполагать не мог. Временами все кажется, что я сейчас сплю в своей камере. Вот проснусь и увижу луну сквозь решетки.
Миледи подошла к Рошфору и ущипнула старого товарища за руку.
- Как видишь, я не сон. Ты не смог за меня отомстить, прощаю, не судьба была. Я сама отомстила, и сейчас я решила спасти вашу жизнь граф, взяв вас с собой в Англию. Пока люди Мазарини вас не убили.
- Честное слово, мне странно это слышать теперь, миледи, после того, как я не только не смог отомстить за вашу смерть, но даже стал лучшим другом покойного господина д'Артаньяна. К тому же... - Рошфор на миг заколебался, но потом на губах его появилась та дьявольская улыбка, которая прежде заставляла содрогаться его врагов и вдохновляла друзей. - К тому же, Анна, я поклялся себе, что докажу королеве и этому проходимцу Мазарини, которые упекли меня на пять лет в Бастилию, что они зря так поступили.
Однако на этот раз Анна, увидев знакомую улыбку, не испытала привычного в таких случаях хищного азарта и сама улыбнулась с грустью, которую могло вызвать на ее лице только одно-единственное воспоминание.
- Слушай, друг, - сказала она, - я понимаю, что ты стал другом того, кого мне выпала судьба убить. - Анна мучительно искала слова, как будто бы это ей предстояло оправдываться. - К тому же, это кардинал приказал вам дружить, а приказов не обсуждают. Но ты все равно дрался с ним три раза, и не надо врать, что не из-за меня. Просто была не судьба. Но зато именно шпаге д'Артаньяна было суждено пронзить вашу грудь, что я своими зубами малость поправила. 20 лет назад я с радостью помогла бы вам разобраться с нашей коронованной шлюхой и Мазарини, который забыл старых товарищей, но теперь мне все равно, кто там победит, они или эти принци: нет второго Ришелье во Франции. Хотя нет, Кромвелю нужен живой Мазарини и союз с Францией. Так что, это обстоятельство тоже заставляет меня просить тебя простить итальянца. К тому же я кое-что узнала о будущем. Там нас с тобой, граф, проливавших свою кровь за эту страну, будут поливать грязью – обзовут демонами. И представляешь, кто?! МАВРЫ! Презренные потомки чернокожих рабов с плантаций. Чьи предки во времена великого Ришелье сидели голым задом на пальмах. (*) Так не лучше ли быть этими самими демонами и послать всех к черту. Ты оставил меня одну в Бетюне, не взял с собой, так не бросай же теперь. Я просто даю вам руку, возьми ее и пошли со мной. Допускаю, что ты будешь смеяться, но я не хочу, чтобы ты умер. А здесь тебя, граф, даже без д'Артаньяна ждет только смерть. -
Рошфор призадумался. С одной стороны, Анна, конечно, совершила ужасные вещи... Но с другой... Сколько раз его самого обвиняли в бесчестье за верную службу кардиналу и королевству? И кто ?! Грязные изменники, торговавшие Францией оптом и в розницу, неспособные понять великие замыслы кардинала и короля. Ради власти сеявшие смуту и приглашавшие во Францию войска внешних врагов.
Предатели называли его предателем.
Разбойники – разбойником.
Висельники – висельником.
Он вспомнил свое отчаяние и ненависть, когда узнал о том, что случилось в Армантьере и что он годами старался выбросить из сердца и памяти, повинуясь приказу кардинала. Вспомнил, как за пять лет заключения раз за разом возвращался мыслями к их последней встрече. Как проклинал себя за нерешительность, что не взял ее с собой. Анна смотрела на него своими пронзительными голубыми глазами. Слова не нужны были Рошфору, он молча взял ее холодную руку и прижал к своим губам.
- Полагаю, наше судно уже ожидает? - спросил он Анну.
- Нет, мы полетим прямо над волнами, - ответил Джон вместо матери.
- Это как?
- А на манер морских орлов, - весело пояснил Джон. - Только не говорите, что никогда не мечтали попробовать.
В блеске восходящей луны он увидел как блаженная улыбка озаряет лицо матери.
- Ну, ты готов? Демон! - обратился Джон к Рошфору.
- Да! - ответил граф и тоже улыбнулся по-волчьи.

Позже перепуганный смотритель маяка божился, крестясь, что двое мужчин и женщина, одетые во все черное, просто взявшись за руки, бросились со скалы. И когда уже казалось, что они разобьются о камни, за их спинами раскрылись большие черные крылья, и демонические существа на бешеной скорости понеслись в направлении Севера. Некоторые вахтовые с кораблей тоже утверждали что видели, как мимо пронеслось что то похоже на троих огромных черных бакланов. Но так как это событие не сопровождалось человеческими жертвами, то в водовороте событий Фронды было быстро забыто. Лишь позже, когда Франции достигли вести о страшной участи короля Карла Стюарта, некоторые из местных гугенотов вспомнили это событие, и вынесли вердикт, что это демоны полетели, за душой правителя, слишком тесно связавшегося с католиками и не сумевшего отстоять Ла Рошель.

Атмосферная картинка к пятой главе.
www.danvich.com/wp-content/gallery/oborotni/obo...

Конец.

(*) Что бы сразу исключить недоразумения, скажу что ничего против негритянского происхождение хорошего писателя Дюма не имею. Просто прикинул что м-ль Лоранс, светлая муза Александра Дюма, могла бы ответить Сан Санычу на «презренную женщину», наверно все таки «Негр», времена были неполиткорректные.