Мишень

суббота, 10 января 2009

16:27

Mordaunt

Тигр вырвался и идет на вас. Берегитесь.

читать дальшеРукоять пистолета нагревается сразу, едва ложится в ладонь. Оружие становится теплым, как рука.
Корпус слегка развернут, плечо не выгнуто, рука не напряжена, запястье не согнуто, давление пальца на спуск создается не столько мышечным усилием, сколько тяготением. Пистолет - это часть моей руки, ему передается тепло моей крови и прочность мышц. Вдох-выдох. Ствол чуть подается вверх, опускается вниз - точно дышит вместе со мной.
Взгляд фокусируется на мишени. Я вижу ее отчетливо, и никто, кроме меня, не замечает происходящей с ней метаморфозы.
Черный круг меняет очертания, вытягивается в длину, изгибается; я различаю голову, плечи, руки, вижу не сердцевину, но сердце, и к этому сердцу тянется моя рука, охваченная железом, как будто манжетой. Пуля - словно нить между нами.
Шум выстрела стихает.
- Капитан, как вы это делаете?
Дженнингс, молоденький лейтенант, у которого на поле боя из-под шлема видны лишь веснушки, смотрит на меня снизу вверх, и в его идиотски-восторженном взгляде чудится нечто знакомое. Иосафат, неужели я сам с таким же дурацким обожанием глазею на генерала?
Дженнингс выжидательно пялится на меня с полуоткрытым ртом, и я понимаю, что надо что-то ответить.
Как я это делаю? Как я выискиваю в черном пятне ту пульсирующую жилку, которую нужно разорвать, чтобы колышущаяся тень вновь застыла, одеревенев, утратив образ и подобие врага моего? Обрети такого врага - тогда и сам сможешь так сделать.
Но Дженнингс стоит, чуть склонив к плечу лопоухую голову, хлопает рыжеватыми ресницами, и вид у него точь в точь как у щенка, у которого на ходу еще разъезжаются лапы.
- Привычка, - говорю я. - Контролируйте дыхание.
И Дженнингс послушно "контролирует", пока я перезаряжаю пистолет: сопит, пыхтит, втягивает в себя воздух, дергает всей рукой - и растерянно шмыгает носом. Я мельком взглядываю на его мишень. Даже отсюда видно темное пятно в "молоке". Боже всемогущий, как он в мишень-то попасть ухитрился?
Я поднимаю руку. Мышцы не напряжены, палец сливается со спусковым крючком, и невидимый глазу механизм внутри ствола движется в такт моему дыханию.
Как я это делаю? А как бы я это делал, если бы не в кого было бы превращаться черному кругу? Если бы ничья тень не шагала мне навстречу из темной глубины мишени? Неужели я бы ничего не мог, не умел, не стоил тогда?
Я застываю на миг, словно у оружия в моей руке перехватило дыхание, словно пороховой комок застрял у горла, словно железо стало слишком тяжелым, чтобы пошевельнуться. У мишени больше нет плоти и крови, я смотрю в крутящуюся черную воронку, похожую на водоворот ненастной зимней ночью - безжизненный, холодный, пустой, затягивающий в свою сердцевину и пулю, и оружие, и меня...
Я не слышу, но чувствую щелчок, и на этот раз центр мишени раскалывается, и из глубины расщепленной воронки брызжет свет. Завершающим аккордом раскатившегося выстрела становится шумное дженнингсово "У-ухх!".
- Привычка, Дженнингс, - бормочу я, медленно опуская руку.

@музыка: это стрельба называется, а не музыка

@настроение: стрелять бы и стрелять...

@темы: фанфик